Деятельность регионов, Ульяновск
Н.М.Карамзин в восприятии школьников 21 века
12 декабря 2020 года в рамках Декады Отечественной истории в Ульяновской области объявлены победители историко-литературного конкурса «ПРОТЯЖЕНИЕ ТОЧКИ» имени А.Н. Балдина.
12 декабря 2020 года в рамках Декады Отечественной истории в Ульяновской области объявлены победители историко-литературного конкурса «ПРОТЯЖЕНИЕ ТОЧКИ» имени А.Н. Балдина. Конкурс был инициирован и учреждён в память об Андрее Николаевиче Балдине (1958-2017) – писателе, книжном графике, архитекторе, философе, исследователе жизни и творчества Н.М. Карамзина и других русских писателей-классиков.
Конкурс «Протяжение точки» – это новые смыслы в привычном, уже увиденном и очевидном, это поиск оригинальных решений общеизвестных насущных проблем и открытие новых героев, пытающихся решить эти проблемы.
На конкурс были присланы работы из Москвы, Санкт-Петербурга, Казани, Кабардино-Балкарии, Сергиева Посада (Московская область), Ульяновска, Омска, Вологды, Кабардино-Балкарии (г. Прохладный), Курганской области, Оренбурга, Хабаровска, Новоалтайска, Владивостока.
Победители оценивались в трёх номинациях: «историко-краеведческая», «литературная», «мультимедийная».
Учителя регионального отделения АССУЛ не могли остаться в стороне и подготовили работы учащихся к конкурсу. Ребята участвовали в двух номинациях: «литературной» и «мультимедийной». Правда, это была попытка попробовать свои силы, т.к. участие в конкурсе с 18 лет. Работа (рассказ «Homo faber») ученицы Мариинской гимназии города Ульяновска Людмилы Мовчан была отмечена жюри поощрительным призом – за оригинальную попытку постижения личности Николая Михайловича Карамзина.
Homo faber
Каменная лестница старинного образца вела наверх. На последнем этаже в маленьком коридоре находилась одна единственная деревянная дверь, украшенная изысканной резьбой в стиле барокко. На ней висела табличка с интригующей надписью: «Homo faber – человѣкъ творящій». Я слегка потянула за ручку, и дверь со скрипом открылась…
Передо мной оказалась небольшая комната, обставленная всевозможными предметами: от масок и коллекции перчаток до географических карт и иностранных книг. На одной из стен висел портрет, и изображенный на нем человек показался мне очень знакомым. То был мужчина средних лет, одежда и умное, аристократическое выражение лица выдавали в нем дворянина. Он носил легкие каштановые волосы и бакенбарды, которых коснулась седина. Черты лица были не совсем правильными, но приятными и имели несколько восточный характер. Его губы слегка улыбались, но глаза при этом выражали глубокую задумчивость, которую господин явно желал скрыть от окружающих.
Я долго рассматривала этот портрет, изучила взглядом каждую деталь, все пытаясь вспомнить, кто этот человек, что он сделал, и главное – почему он кажется мне таким знакомым. С усилием оторвавшись от картины, я решила изучить комнату получше. В этот раз мое внимание привлекли самодельные маски, висящие напротив загадочного полотна. Всего их было семь, притом к каждой маске прилагалась табличка и какой-нибудь «экспонат», который, вероятно, должен был лучше раскрыть смысл, содержание и назначение личин. Надпись под первой маской гласила: «Сухой французъ», а рядом находилась коллекция белоснежных перчаток; вторая была подписана так: «Нѣжной женщины нежнѣйшій другъ», неподалеку находилась тоненькая стопка писем на французском, написанных несколько корявым почерком; третья маска располагалась рядом с географической картой Европы, содержащей множество пометок и условных обозначений, под ней находилась табличка: «Русскій путешественникъ»; четвертая личина называлась «Чувствительный россіянинъ съ чертами щеголя», к ней прилагался сборник сентиментальных повестей; пятая маска – «Педантъ» - находилась по соседству с толстой стопкой иностранных книг и словарей; шестая по счету маска имела название «Проповѣдникъ горькихъ утѣшеній», а рядом были книги с подписями «Аглая», «Аониды» и «Пантеонъ иностранной словесности»; наконец, самая последняя, седьмая, маска называлась «Историкъ», под ней, на небольшом столике, лежал старинный фолиант, на потускневшей от времени обложке различалась подпись: «Исторія государства Россійскаго». И какая между ними связь?..
Вдруг я услышала скрип двери за своей спиной и чьи-то шаги, чью-то легкую скорую поступь. Я обернулась. В комнату вошел человек и выглядел он точь-в-точь как на том самом портрете. Не стоит и говорить о том, насколько я была поражена происходящим: какая-то странная комната, маски, удивительно знакомый портрет, и теперь приходит «картинный» дворянин собственной персоны! В противоположность мне, он был абсолютно спокойным, полностью осознавал и контролировал ситуацию. Господин вежливо поклонился, однако ничего не сказал.
Откуда-то он достал мольберт, масляные краски и холст. Наскоро организовав себе рабочее место, он принялся писать. Поскольку холст был повернут ко мне обратной стороной, я могла судить о процессе работы лишь по энергичным, резким, но точным движениям руки художника. Вдруг, не отрываясь от работы, он начал произносить какие-то несвязные на первый взгляд фразы, точно диктуя их. Недолго думая, я взяла случайный листок и перьевую ручку (которой, по правде говоря, мне никогда до этого не доводилось пользоваться). Кое-как я начиркала следующие слова:
Культурный человек
Артистическая свобода личности
Речь пересыпана иностранными словами
Амплуа чувствительного человека, щеголя и педанта
Маски
Знание преумножает скорбь
Игра. Возведение жизни до уровня высокой игры
Непредсказуемость!
Произнося последнее слово с особенным восклицанием, художник сделал резкое движение рукой по холсту, которое, судя по прекращению процесса, было финальным. Он вновь поклонился и покинул комнату, оставив меня в недоумении наедине с наскоро написанной картиной и причудливыми словами. Я подошла к холсту, и – каково было мое удивление! – увидела там автопортрет дворянина. Но самым интересным было то, что изображение носило собирательный характер: у лица были глаза одной маски, нос другой, лоб третьей и так далее. Разные лики слились, спаялись в единство, по воле человека, которому они принадлежали. Он творил сам себя…
Я вернулась к листку, на котором записала продиктованные слова. Потребовалось время, чтобы понять, как они связаны между собой, и есть ли в них какой-то смысл. Наконец, я решила обвести первые буквы каждой строки – вдруг в этом есть какая-то логика? Получилась фамилия, которая, однако, была написана с ошибкой, с точки зрения дореформенной орфографии, - КАРАМЗИН.
Наконец многое стало понятным: я вспомнила, кем был тот человек на портрете, казавшийся мне таким знакомым, и, кажется, приблизилась к разгадке тайны масок, висевших на стене. И почему-то именно тогда мне пришли на ум слова какого-то литератора с необычной фамилией: Карамзин творил Карамзина.
После этого я покинула загадочную комнату. Каменная лестница старинного образца вела вниз.